Николай Цискаридзе – российский артист балета и педагог, ректор Академии русского балета имени Вагановой – сравнил подготовку к спектаклям в России и за рубежом.
Цискаридзе сыграл десятки балетных ролей на сцене Большого и Мариинского театров, а начале своей карьеры получил возможность выступить в Парижской опере – танцевал «Баядерку» в постановке Нуреева.
Сам он называет тот французский опыт удивительным. Они с Захаровой в 2001 году оказались первыми российскими артистами, приглашенными за десять лет в Парижскую оперу. Цискаридзе приехал на две с половиной недели раньше Захаровой, разучивал спектакль. При этом, по его словам, ему было очень интересно и очень страшно. Ведь он оказался там в центре внимания, на российского артиста все пристально смотрели.
Как рассказал Цискаридзе в своем недавнем интервью, в Парижской опере совсем другой ритм работы. Не как в Большом театре, да и вообще в России. Все спектакли, которые он готовил в России, артист видел лишь за считанные дни до премьеры.
Например, «Баядерку» – за два дня, Никию – за пять дней. При этом никогда не было репетиций в костюмах, а тем более на сцене и со светом.
«Я всегда танцевал с ходу. Это вообще традиция в русском театре. Очень редко кому-нибудь дают прогон просто, чтобы посмотреть, кто, где стоит», - отметил Цискаридзе.
В России костюмы и декорации никто не видит до спектакля. Артист был уже научен сразу выступать на сцене.
В Парижской же опере Цискаридзе месяц готовился – было несколько репетиций на сцене с оркестром, с декорациями, в костюмах, со светом.
«Это все было очень занимательно. Конечно, по сравнению с нами они очень счастливые люди. У них идеальные условия для работы. Мы такого никогда не имели и не имеем», - рассказал артист.
Но, по его словам, в России это и невозможно, поскольку в нашей стране репертуарный театр. На Западе же спектакли показывают блоками.
Кроме того, уезжая из Москвы, Цискаридзе поставил себе условие – себя как прежнего артиста оставить в России. В Париж приехал «белым листом», готовым всему учиться. По его собственному признанию, «было очень трудно, но интересно».
